На древе ворон восседал
Он вопрошал, он звал:
«Возьми мои глаза!»
Он повторил два раза.
А я его не слышал,
И не замечал,
И не узнал.
Он с дерева слетел легко
На голову мне сел, и клюнул
Я стал багровым
(Кровь – не молоко)
И в эту птицу чуть не плюнул
А он спокойно посмотрел
И повторил без спеха: «Глаза мои возьми!
Тебя я помню – был ещё ты юн, пострел,
И мы играли вместе. Было много смеха.
Ну, а сейчас я вижу, как ты постарел.
Ты глуп, и слеп и глух.
Возьми же мои очи, друг!
И ты увидишь всё – себя, свой путь...
И ты увидишь иначе всё, что вокруг,
И может ты тогда познаешь суть -
Останется лишь крыльями взмахнуть".
На старом клёне
Чёрный ворон
Сидит и смотрит на меня.
Его я взглядом околдован -
Глаза как пламени огня.
Я в взгляда тени.
Взгляд белее сажи.
Он страшен.
Я к нему стремлюсь.
Однажды так, утопнув в Сене,
Стремился в океан один француз.
Глаза - Пандора сновидений,
И чёрные как уголь перья.
Черны как ночь. Чернее тени.
А ведь у нас с ним всё-таки одни коренья,
И он как я кричит стихотворения.
По обе стороны дорог – огни.
Почти нет расстояния между дном и небом,
И ворон каркает: «Вот – осень. Мы одни!»
Поёт спокойно с ветром клён,
Певец поёт свой блюз печальный,
А осень крылья распускает, и – в полёт.
А в небе уж видна комета,
И видно, что в реке вода замёрзла,
И я лечу, подхваченный величием света.
